Кувшинников вылетал каждый день и всегда на закате. Он был единственным, у кого только прибавилось пассажиров. Но рассказывать об этом было нельзя.
Входя в линию горизонта, он проникал в чужие сны. В сны людей, борющихся с недугом, в сны врачей. Это были взрослые люди, которые больше не росли и давно уже забыли детское ощущение полёта. Он подхватывал их с больничных кроватей, с коек в комнате для дежурных, даже со стульев и скамей, и они оказывались в «Цессне», не понимая – что с ними происходит и как всё это произошло. Впрочем, и понимать-то не требовалось, ведь это были всего лишь сны.
Пассажиры Кувшинникова, невесомые и восхищённые, слушали успокаивающий гул мотора и любовались жидким золотом залива, сгустком церковного купола, кораблями-игрушками, резкими, словно кистью прочерченными облаками над линией горизонта. Они тыкали пальцами в звёзды и хватали ватные облака, прыгали на купол и проносились низко над водой, а затем вновь оказывались в самолёте. Но когда самолет разворачивался и в темноте, с догорающим закатным костром позади, шёл на посадку, в кабине уже никого, кроме самого лётчика, не было.
3.
Полина даже не могла бы сейчас сказать, когда она в последний раз нормально высыпалась. Спать приходилось урывками: дежурство отнимало всё время жизни и только немного оставалось на общение с бабушкой (бабушка ненавидела скайп, говорила, что на экране все «мутанты как жертвы ядерной войны», поэтому приходилось писать ей в чате и в чате же присылать фотографии). Звонить тоже получалось не всегда… Кроме бабушки, Полина пыталась поддерживать отношения с товарищами по институту. Волонтёрили многие. Двое заразились и лежали в больницах. Но разговаривать было, по сути, не о чем: у всех происходило одно и то же – работа. Ежедневный труд по спасению людей.
Полина выезжала с бригадой – обходила дома и брала анализы. Появление людей в защитных костюмах, масках, с контейнером, полным дезинфицирующих средств, который везли от санитарной машины на колёсиках к подъезду, вызывало в пустых дворах особенный интерес. Полина видела в окнах людей, некоторые снимали на мобильники. «Ангелы», – сказала маленькая девочка, которая ходила по двору вместе с мамой и собакой. Полина засмеялась. Старший по группе распределял объекты, которые предстояло обойти и обработать. «Апокалиптичненько», – высказалась мама маленькой девочки. Полина хмыкнула под маской. Девочка висела на маминой руке и повторяла: «Это ангелы, ангелы? Мама, это ведь ангелы? Они же белые целиком, люди так не бывают, да?» – «М-да», – сказала мама, думая о своём.
Полина сказала: «Это просто проверка». – «У меня такое чувство, будто я нахожусь посреди какого-то фильма, – призналась мама. Собака, которая, как и ребёнок, соскучилась без людей, усиленно махала хвостом. – Как будто мне прямо во двор подвезли какой-то боевик… Точнее, фильм-катастрофу». – «Это не фильм, – сказала Полина. – И уж точно не катастрофа». – «Вот это-то и странно», – отозвалась мама девочки. «Просто вы никогда раньше не видели вблизи людей в защитных костюмах, – объяснила Полина. – А это, в сущности, довольно простое дело».
Девочка и собака, которую Полина даже не могла погладить, показались девушке какими-то чудными сгустками энергии. Девушке сейчас катастрофически не хватало внутренних сил. Она даже не подозревала раньше о том, что у неё их так мало.
Тем более удивило её, когда одна из подруг, с которыми она разговаривала в обеденный перерыв, вдруг заметила: «Ну, ты-то у нас, Полинка, всегда была вулканом…» – «В смысле – вулканом?» – удивилась Полина. Она считала себя довольно сдержанным человеком. В общем-то интровертом. «В том смысле, что когда все уже валились с ног, ты продолжала заниматься», – напомнила подруга. На третьем курсе у них была компания, три девушки и парень, они вчетвером готовились к экзаменам. Полина никогда не подозревала, что её считают самой выносливой. Но сейчас даже её «вулканические» силы были на исходе.
Она задремала прямо на посту дежурной медсестры, уронив голову на руки.
…Ей приснился сон. Нет, выразиться точнее – ей приснился полёт. Уже во сне Полина удивилась: «Разве я до сих пор расту?» Ей захотелось позвонить бабушке и рассказать об этом, но было некогда – она страшно занята, нужно лететь… Она медленно оторвалась от земли, развела руки и, ощущая упругую опору под ладонями, оттолкнулась, ещё и ещё – и взмыла над верхушками деревьев.
Деревья кучерявились внизу, и когда Полина смотрела на них с высоты, ей было совершенно не страшно. Полёт наполнял её силой, которой ей так не хватало… Она сделала несколько энергичных движений руками, загребая воздух, и внезапно увидела самолёт. В кабине сидел молодой человек лет тридцати – тридцати пяти, с очень обыкновенным лицом, нос немножко картошкой, тонкие губы, хмурые светлые глаза.
Полина сама не поняла, как очутилась рядом. Она уселась в кресло второго пилота.
– Пристегнитесь, – потребовал молодой человек.
Полина подчинилась.
Он сунул ей руку, не глядя: «Кувшинников». – «Полина». – «Михаил». – «Лопатина». – Они встретились глазами и рассмеялись. Кувшинников смеялся удивлённо, как будто каждый раз внезапно обнаруживал в себе такую способность.
Полина не просила «порулить», она просто спокойно сидела рядом и смотрела, как внизу распахивается море, а наверху – небо. Кувшинников сказал:
– Почему я вас раньше не видел?
– А я почему вас тоже раньше не встречала? – отозвалась Полина.
– Наверное, вы раньше не летали, – высказал предположение Кувшинников.
– Все летают, пока растут, – ответила Полина. – А когда становятся взрослыми, то всё.
– Значит, вы ещё растёте? – удивился Кувшинников.
– Надеюсь, что нет! – засмеялась Полина. – Я и так метр семьдесят восемь. Бабушка говорит – трудно будет мне найти такого жениха, рядом с которым я смогу надеть туфли на каблуках.
– А это обязательно?
– Что? Жених или туфли на каблуках?
– И то, и другое.
– С моей точки зрения – нет, но бабушка огорчается.
– А, бабушка, – непонятно сказал Кувшинников. – Ну раз бабушка огорчается, тогда понятно.
Полина надулась:
– Вам-то какое дело?
– Да никакого, – сказал Кувшинников. – Идём на посадку.
4.
И после этого разговора, как и до него, Кувшинников исправно продолжал катать по небу сновидений врачей, медсестёр, больных, но та девушка по-прежнему не выходила у него из головы. Жених ей нужен и туфли на каблуках, потому что бабушка огорчается, скажите пожалуйста!.. Он усмехался, вспоминая эту фразу, и на сердце у него теплело.
– Я сегодня отлично выспалась, – сообщила утром заведующая отделением Анна Григорьевна. – Просто удивительно. – Она покачала головой, заправляя прядь волос под тугую шапочку. – Два месяца не высыпалась, а тут прямо как дитя. И снилось что-то приятное, детское…
Полина ничего не сказала, но про себя подумала, что и у неё был хороший, крепкий сон, хорошо восстановивший силы. Двое больных, которые до сих пор тяжело и почти безнадёжно боролись с болезнью, внезапно пошли на поправку. Полина ни о чём их не расспрашивала. Она решила задать вопрос тому лётчику из её сна, если они встретятся ещё раз.
«Интересно, как это сделать? – подумала она вечером. – Можно ли вообще заказать сон?»
Но никаких полётов с ней больше не происходило. Полина просто закрывала глаза и отрубалась, а утром вставала и снова заступала на дежурство. Но тот лётчик, его резкий профиль с чуть выступающим вперед подбородком по-прежнему так и стоял у неё перед глазами.
Бабушка докладывала о своих успехах. Полина купила для неё несколько онлайн-курсов, и Прасковья Филипповна увлечённо училась рисовать акварелью букеты цветов и домашнее растение алоэ, которое уже тридцать лет стояло у неё на подоконнике.
– Ещё не влюбилась? – в который уже раз осведомилась бабушка. Судя по звукам – стучал о разделочную доску нож, – она разговаривала и одновременно с этим готовила. – Что, в больнице совсем нет симпатичных неженатых докторов или пациентов? Ты расспрашивала? В документах обычно пишут, посмотри, не будь овцой…
